Взойдите те, кто юн,
на блоковский валун
и каждым вздохом кожи
почувствуйте, как дрожь
охватывает рожь,
и станьте частью дрожи.

Как, выгорев, мертва
без трепета трава
и жалко вековует,
то, как ни мельтеши,
без трепета души
душа не существует.

В стране такой большой
жить с крошечной душой
несоразмерно слишком.
Быть русским - не медаль,
а внутренняя даль,
где голос предков слышен.

Кто предал связь времён,
пусть будет заклеймён
на блоковском граните,
и если прервалась
хоть в чём-то эта связь,
мы - узелок из нити.

Есть завтра во вчера, -
и эти клевера,
и поле бранной сечи,
и древние холмы -
всё это тоже - мы,
но лишь без дара речи.

И надо нашу речь,
как дух страны, беречь,
как эту землю, воду.
Нельзя поганить слог,
которым Пушкин, Блок
восславили свободу.

И если всходит лгун
на блоковский валун,
пусть устыдится, что ли,
разлитой в небесах,
в оврагах и лесах
просящей слова боли.

Есть лживенькая мысль:
нет дали - только близь,
но если мы страдали,
в самом страданьи есть
несдавшаяся честь
и ощущенье дали.

Взойдите те, кто юн,
на блоковский валун,
но там не балаганьте.
отдав предтечам дань,
в себя вдохните даль
и частью дали станьте.

В ком есть под кожей даль,
в том вправду божий дар.
Духовно крепостные -
недальние умы.
Россия - это мы,
когда мы даль России.

Е.Евтушенко

'Высоко в горы вполз Уж и лег там в сыром ущелье, свернувшись в узел и
глядя в море.
Высоко в небе сияло солнце, а горы зноем дышали в небо, и бились волны
внизу о камень:
А по ущелью, во тьме и брызгах, поток стремился навстречу морю, гремя
камнями:
Весь в белой пене, седой и сильный, он резал гору и падал в море,
сердито воя.
Вдруг в то ущелье, где Уж свернулся, пал с неба Сокол с разбитой
грудью, в крови на перьях:
С коротким криком он пал на землю и бился грудью в бессильном гневе о
твердый камень:
Уж испугался, отполз проворно, но скоро понял, что жизни птицы две-три
минуты:
Подполз он ближе к разбитой птице, и прошипел он ей прямо в очи:
- Что, умираешь?
- Да, умираю! - ответил Сокол, вздохнув глубоко. - Я славно пожил!: Я
знаю счастье!: Я храбро бился!: Я видел небо: Ты не увидишь его так
близко!: Эх ты, бедняга!
- Ну что же - небо? - пустое место: Как мне там ползать? Мне здесь
прекрасно: тепло и сыро!
Так Уж ответил свободной птице и усмехнулся в душе над нею за эти
бредни.
И так подумал: 'Летай иль ползай, конец известен: все в землю лягут,
все прахом будет:'
Но Сокол смелый вдруг встрепенулся, привстал немного и по ущелью повел
очами:
Сквозь серый камень вода сочилась, и было душно в ущелье темном и пахло
гнилью.
И крикнул Сокол с тоской и болью, собрав все силы:
- О, если б в небо хоть раз подняться!: Врага прижал бы я: к ранам
груди и: захлебнулся б моей он кровью!: О, счастье битвы!:
А Уж подумал: 'Должно быть, в небе и в самом деле пожить приятно, коль
он так стонет!:'
И предложил он свободной птице: 'А ты подвинься на край ущелья и вниз
бросайся. Быть может, крылья тебя поднимут и поживешь ты еще немного в твоей
стихии'.
И дрогнул Сокол и, гордо крикнув, пошел к обрыву, скользя когтями по
слизи камня.
И подошел он, расправил крылья, вздохнул всей грудью, сверкнул очами и
- вниз скатился.
И сам, как камень, скользя по скалам, он быстро падал, ломая крылья,
теряя перья:
Волна потока его схватила и, кровь омывши, одела в пену, умчала в море.
А волны моря с печальным ревом о камень бились: И трупа птицы не
видно было в морском пространстве:


II

В ущелье лежа, Уж долго думал о смерти птицы, о страсти к небу.
И вот взглянул он в ту даль, что вечно ласкает очи мечтой о счастье.
- А что он видел, умерший Сокол, в пустыне этой без дна и края? Зачем
такие, как он, умерши, смущают душу своей любовью к полетам в небо? Что им
там ясно? А я ведь мог бы узнать все это, взлетевши в небо хоть ненадолго.
Сказал и - сделал. В кольцо свернувшись, он прянул в воздух и узкой
лентой блеснул на солнце.
Рожденный ползать - летать не может!: Забыв об этом, он пал на камни,
но не убился, а рассмеялся:
- Так вот в чем прелесть полетов в небо! Она - в паденье!: Смешные
птицы! Земли не зная, на ней тоскуя, они стремятся высоко в небо и ищут
жизни в пустыне знойной. Там только пусто. Там много света, но нет там пищи
и нет опоры живому телу. Зачем же гордость? Зачем укоры? Затем, чтоб ею
прикрыть безумство своих желаний и скрыть за ними свою негодность для дела
жизни? Смешные птицы!: Но не обманут теперь уж больше меня их речи! Я сам
все знаю! Я - видел небо: Взлетал в него я, его измерил, познал паденье,
но не разбился, а только крепче в себя я верю. Пусть те, что землю любить не
могут, живут обманом. Я знаю правду. И их призывам я не поверю. Земли
творенье - землей живу я.
И он свернулся в клубок на камне, гордясь собою.
Блестело море, все в ярком свете, и грозно волны о берег бились.
В их львином реве гремела песня о гордой птице, дрожали скалы от их
ударов, дрожало небо от грозной песни:
'Безумству храбрых поем мы славу!
Безумство храбрых - вот мудрость жизни! О смелый Сокол! В бою с врагами
истек ты кровью: Но будет время - и капли крови твоей горячей, как искры,
вспыхнут во мраке жизни и много смелых сердец зажгут безумной жаждой
свободы, света!
Пускай ты умер!: Но в песне смелых и сильных духом всегда ты будешь
живым примером, призывом гордым к свободе, к свету!
Безумству храбрых поем мы песню!:'
М.Горький

Безумству храбрых поём мы песню!
Как сейчас помню.
У нас это было в школной программе, в 50-60-х.
И ещё:
Над седой равниной моря ветер тучи собирает,
Между тучами и морем гордо реет буревестник, чёрной молнии подобен. То крылом волны касаясь, то стрелой взмывая к тучам, он кричит, и тучи слышат радость в смелом крике птицы. - Буря, пусть сильнее грянет буря!

Зря изъяли...
Жизнь борьба... у верблюда два гордба...

31 декабря 2014 в 23:28 Atos цитирует Евтушенко:
В стране такой большой
жить с крошечной душой
несоразмерно слишком.
Быть русским - не медаль,
а внутренняя даль,..

Растекашется мыслию по древу поэт, витиевато, будто увиливает от прямой мысли.

A> Россия - это мы,
A> когда мы даль России.
A> Е.Евтушенко

А вот здесь уже понятнее - из-за океана даль России.

У Евтушенко был (и есть) свой, довольно могучий валун, зря он полез на блоковский.

Несмотря на не совсем хорошее самочувствие, Евгений Евтушенко решил не отменять творческий вечер в Культурном центре ЗИЛа. Он, как и планировалось, пройдет во вторник, 6 января, в Большом зале. Вход на мероприятие бесплатный, по регистрации. Но желающих столько, что уже сейчас она закрыта, и посетить вечер можно будет только при наличии свободных мест, сообщается на официальном сайте Центра.

Авторский вечер приурочен к выходу книги Евтушенко "Все поэмы", где впервые собраны все его поэмы в новой редакции. Автор представит книгу, познакомит публику с новыми стихотворениями, а также расскажет о своем творчестве и преподавательской деятельности в Университете Талсы, Оклахома, США. Так как тираж книги небольшой, то, скорее всего, у пришедших на вечер будет уникальная возможность не только познакомиться с ней, но и приобрести ее, в продажу она сейчас вряд ли поступит.
???-?? ???-???(R) ???(R)?+-??? ???(R)???+-???? ??? ?? ???EUR?<??, ?-???+-?not?(R)??? ?-? ???(R)?<<???SS?-???-?? ???-???(R) ???(R)?+-??? ???(R)???+-???? ??? ?? ???EUR?<??, ?-???+-?not?(R)??? ?-? ???(R)?<<???SS?-??

Г...Г?Г?Г?Г-ГЁГ© Г...Г?Г?Г?ГёГ?Г-Г?Г(R) Г?Г(R)Г+/-Г?Г?ГЁГ? Г?Г?Г(R)ð÷Г?Г+/-Г?ГЁГ© Г?Г?Г·Г?Г° Г? Г?ГEURГ<Г?, Г-Г?Г+/-ГnotГ(R)Г?Г°Г? Г-Г Г?Г(R)Г<<Г?ГSSГ-Г?, Г?Г-Г Г+/-Г?Г Г+/-ГЁГ? Г?Г?Г©ГSSГ?Г°Г(R)Г?Г

Духовная жизнь успешно развивается только на почве материального благополучия.

"Жизнь Клима Самгина"

Многие тысячи лет прошли с той поры, когда случилось это. Далеко за морем, на восход солнца, есть страна большой реки, в той стране каждый древесный лист и стебель травы дает столько тени, сколько нужно человеку, чтоб укрыться в ней от солнца, жестоко жаркого там.
Вот какая щедрая земля в той стране!
Там жило могучее племя людей, они пасли стада и на охоту за зверями тратили свою силу и мужество, пировали после охоты, пели песни и играли с девушками.
Однажды, во время пира, одну из них, черноволосую и нежную, как ночь, унес орел, спустившись с неба. Стрелы, пущенные в него мужчинами, упали, жалкие, обратно на землю. Тогда пошли искать девушку, но - не нашли ее. И забыли о ней, как забывают обо всем на земле'.
Старуха вздохнула и замолчала. Ее скрипучий голос звучал так, как будто это роптали все забытые века, воплотившись в ее груди тенями воспоминаний. Море тихо вторило началу одной из древних легенд, которые, может быть, создались на его берегах.
'Но через двадцать лет она сама пришла, измученная, иссохшая, а с нею был юноша, красивый и сильный, как сама она двадцать лет назад. И, когда ее спросили, где была она, она рассказала, что орел унес ее в горы и жил с нею там, как с женой. Вот его сын, а отца нет уже, когда он стал слабеть, то поднялся в последний раз высоко в небо и, сложив крылья, тяжело упал оттуда на острые уступы горы, насмерть разбился о них:
Все смотрели с удивлением на сына орла и видели, что он ни чем не лучше их, только глаза его были холодны и горды, как у царя птиц. И разговаривали с ним, а он отвечал, если хотел, или молчал, а когда пришли старейшие племени, он говорил с ними, как с равными себе. Это оскорбило их, и они, назвав его неоперенной стрелой с неотточенным наконечником, сказали ему, что их чтут, им повинуются тысячи таких, как он, и тысячи вдвое старше его. А он, смело глядя на них, отвечал, что таких, как он, нет больше; и если все чтут их - он не хочет делать этого. О!: тогда уж совсем рассердились они. Рассердились и сказали:
- Ему нет места среди нас! Пусть идет куда хочет.
Он засмеялся и пошел, куда захотелось ему, - к одной красивой девушке, которая пристально смотрела на него; пошел к ней и, подойдя, обнял ее. А она была дочь одного из старшин, осудивших его. И, хотя он был красив, она оттолкнула его, потому что боялась отца. Она оттолкнула его, да и пошла прочь, а он ударил ее и, когда она упала, встал ногой на ее грудь, так, что из ее уст кровь брызнула к небу, девушка, вздохнув, извилась змеей и умерла.
Всех, кто видел это, оковал страх, - впервые при них так убивали женщину. И долго все молчали, глядя на нее, лежавшую с открытыми глазами и окровавленным ртом, и на него, который стоял один против всех, рядом с ней, и был горд, - не опустил своей головы, как бы вызывая на нее кару. Потом, когда одумались, то схватили его, связали и так оставили, находя, что убить сейчас же - слишком просто и не удовлетворит их'.
Ночь росла и крепла, наполняясь странными, тихими звуками. В степи печально посвистывали суслики, в листве винограда дрожал стеклянный стрекот кузнечиков, листва вздыхала и шепталась, полный диск луны, раньше кроваво-красный, бледнел, удаляясь от земли, бледнел и все обильнее лил на степь голубоватую мглу:
'И вот они собрались, чтобы придумать казнь, достойную преступления: Хотели разорвать его лошадьми - и это казалось мало им; думали пустить в него всем по стреле, но отвергли и это; предлагали сжечь его, но дым костра не позволил бы видеть его мучений; предлагали много - и не находили ничего настолько хорошего, чтобы понравилось всем. А его мать стояла перед ними на коленях и молчала, не находя ни слез, ни слов, чтобы умолять о пощаде. Долго говорили они, и вот один мудрец сказал, подумав долго:
- Спросим его, почему он сделал это?
Спросили его об этом. Он сказал:
- Развяжите меня! Я не буду говорить связанный!
А когда развязали его, он спросил:
- Что вам нужно? - спросил так, точно они были рабы:
- Ты слышал:- сказал мудрец.
- Зачем я буду объяснять вам мои поступки?
- Чтоб быть понятым нами. Ты, гордый, слушай! Все равно ты умрешь ведь: Дай же нам понять то, что ты сделал. Мы остаемся жить, и нам полезно знать больше, чем мы знаем:
- Хорошо, я скажу, хотя я, может быть, сам неверно понимаю то, что случилось. Я убил ее потому, мне кажется, - что меня оттолкнула она: А мне было нужно ее.
- Но она не твоя! - сказали ему.
- Разве вы пользуетесь только своим? Я вижу, что каждый человек имеет только речь, руки и ноги: а владеет он животными, женщинами, землей: и многим еще:
Ему сказали на это, что за все, что человек берет, он платит собой: своим умом и силой, иногда - жизнью. А он отвечал, что он хочет сохранить себя целым.
Долго говорили с ним и наконец увидели, что он считает себя первым на земле и, кроме себя, не видит ничего. Всем даже страшно стало, когда поняли, на какое одиночество он обрекал себя. У него не было ни племени, ни матери, ни скота, ни жены, и он не хотел ничего этого.
Когда люди увидали это, они снова принялись судить о том, как наказать его. Но теперь недолго они говорили, - тот, мудрый, не мешавший им судить, заговорил сам:
- Стойте! Наказание есть. Это страшное наказание; вы не выдумаете такого в тысячу лет! Наказание ему - в нем самом! Пустите его, пусть он будет свободен. Вот его наказание!
И тут произошло великое. Грянул гром с небес, - хотя на них не было туч. Это силы небесные подтверждали речь мудрого. Все поклонились и разошлись. А этот юноша, который теперь получил имя Ларра, что значит: отверженный, выкинутый вон, - юноша громко смеялся вслед людям, которые бросили его, смеялся, оставаясь один, свободный, как отец его. Но отец его - не был человеком: А этот - был человек. И вот он стал жить, вольный, как птица. Он приходил в племя и похищал скот, девушек - все, что хотел. В него стреляли, но стрелы не могли пронзить его тела, закрытого невидимым покровом высшей кары. Он был ловок, хищен, силен, жесток и не встречался с людьми лицом к лицу. Только издали видели его. И долго он, одинокий, так вился около людей, долго - не один десяток годов. Но вот однажды он подошел близко к людям и, когда они бросились на него, не тронулся с места и ни чем не показал, что будет защищаться. Тогда один из людей догадался и крикнул громко:
- Не троньте его! Он хочет умереть!
И все остановились, не желая облегчить участь того, кто делал им зло, не желая убивать его. Остановились и смеялись над ним. А он дрожал, слыша этот смех, и все искал чего-то на своей груди, хватаясь за нее руками. И вдруг он бросился на людей, подняв камень. Но они, уклоняясь от его ударов, не нанесли ему ни одного, и когда он, утомленный, с тоскливым криком упал на землю, то отошли в сторону и наблюдали за ним. Вот он встал и, подняв потерянный кем-то в борьбе с ним нож, ударил им себя в грудь. Но сломался нож - точно в камень ударили им. И снова он упал на землю и долго бился головой об нее. Но земля отстранялась от него, углубляясь от ударов его головы.
- Он не может умереть! - с радостью сказали люди.
И ушли, оставив его. Он лежал кверху лицом и видел - высоко в небе черными точками плавали могучие орлы. В его глазах было столько тоски, что можно было бы отравить ею всех людей мира. Так, с той поры остался он один, свободный, ожидая смерти. И вот он ходит, ходит повсюду: Видишь, он стал уже как тень и таким будет вечно! Он не понимает ни речи людей, ни их поступков - ничего. И все ищет, ходит, ходит: Ему нет жизни, и смерть не улыбается ему. И нет ему места среди людей: Вот как был поражен человек за гордость!'

Максим Горький

АВ! Спасибо за рассказ, где образ главного героя, напомнил мне о существовании премьер-министра Украины - Яценюка!

Колыбельная бедных

Низко нависает
Серый потолок.
Баю-баю-баю,
Засыпай, сынок.
Засыпай, проснешься
В сказочном лесу,
За себя возьмешь ты
Девицу-красу.
Будут твоим домом
Светлы терема,
Мир друзьям-знакомым,
А врагам тюрьма.
Из лесу выходит
Бравый атаман,
Девицу уводит
В полночь и туман.
Спит пятиэтажна,
В окнах ни огня,
Будет тебе страшно
В жизни без меня.
Из лесу выходит
Серенький волчок,
На стене выводит
Свастики значок.
Господи, мой Боже!
Весь ты, как на грех,
Вял и заторможен,
В школе хуже всех.
Ростом ты короткий,
Весом ты птенец.
Много дрянной водки
Выпил твой отец.
Спи, сынок, спокойно,
Не стыдись ребят,
Есть на малахольных
Райвоенкомат.
Родине ты нужен,
Родина зовет.
Над горами кружит
Черный вертолет.
Среди рваной стали,
Выжженной травы
Труп без гениталий
И без головы.
Русские солдаты,
Где башка, где член?
Рослый, бородатый
Скалится чечен.
Редкий русый волос,
Мордочки мышей.
Сколько полегло вас,
Дети алкашей,
Дети безработных,
Конченых совков,
Сколько рот пехотных,
Танковых полков:
Торжество в народе,
Заключают мир,
Из лесу выходит
Пьяный дезертир.
Не ревет тревога,
Не берут менты.
Подожди немного,
Отдохнешь и ты:
Что не спишь упрямо?
Ищешь - кто же прав?
Почитай мне, мама,
Перед сном 'Майн Кампф'.
Сладким и паленым
Пахнут те листы.
Красные знамена,
Черные кресты.
Твой отец рабочий,
Этот город твой.
Звон хрустальной ночи
Бродит над Москвой.
Кровь на тротуары
Просится давно.
Ну, где ваши бары,
Банки, казино?
Модные повесы,
Частный капитал,
Все, кто в 'Мерседесах'
Грязью обдавал.
Все телегерои,
Баловни Москвы,
Всех вниз головою
В вонючие рвы.
Кто вписался в рынок,
Кто звезда попсы,
Всех примет суглинок
Средней полосы:
Но запомни, милый,
В сон победных дней
Есть на силу сила,
И всегда сильней.
И по вам тоскует
Липкая земля,
Повезет - так пуля,
Если нет - петля.
Торжество в народе,
Победил прогресс,
Из леса выходит
Нюрнбергский процесс.
Выбьют табуретку,
Заскрипит консоль.
Как тебе всё это?
Вытерпишь ли боль?
Только крикнешь в воздух:
'Что ж Ты, командир?
Для кого Ты создал
Свой огромный мир?
Грацию оленей,
Джунгли, полюса,
Женские колени,
Мачты, паруса?'
Сомкнутые веки,
Выси, облака.
Воды, броды, реки,
Годы и века.
Где Он, тот, что вроде
Умер и воскрес?
Из лесу выходит
Или входит в лес?

Всеволод Емелин

В другой день, можно было обсудить. Но не сегодня.
С праздником, Пивовар.